Главная / Бронзовый век [2005-2007]

А.А.Васильев "Художник Константин Васильев"

Версия для печати

В дальнейшем же процессе эго-рационалистического развития европейской, в первую очередь, мысли (в ходе известного экономического здесь прогресса), как полагает наука, эти изначально мироощущенческие и мировоззренческие категории все более обретали (возьмем, напр., хотя бы уже кодекс древнеримского «права собственности» и др.) подавляющие черты формально-меркантильных, чисто материалистических и экономических норм отношений в русле исключительно «производства и воспроизводства» средств существования, фактически все далее, что называется, «вытесняясь» прогрессирующим сознанием («практическим разумом») «цивилизованного» индивида – в качестве таких как раз первичных эмоционально-эзотерических символов бытия – в самые бездны человеческого «бессознательного». И именно отсюда, из неизведанных глубин словно бы генетической, как бы экзистентно-реликтовой памяти т.н. «архетипического» в разуме человека, и поднимаются постоянно эти понятия в виде особого потустороннего, трансцендентного, метафизического содержания вполне «вещественно-физических» представлений, всякий раз первобытно-эмоционально раскрашивающего все эти наши сугубо меркантильные, чисто бытовые, как мы думаем, «экономико-юридические» категории.

Теперь же, в чувственном образе абстрагируясь, можно сказать, от некой похожей диалектики мысли, вполне возможным стало бы однажды и заключить, будто от нечто как раз подобного этим исторически самым глубинным измерениям бытия разума и истекает то интуитивное (или религиозное) убеждение традиционных культур, что по существу (хотя бы семиотического) значения самого понятия, Хозяин – есть единственно тот субъект, кто в силу словно бы «бескорыстной» (или имманентной) потребности созидания творит его окружающий Мир (для кого «мир создан» - говорил Фихте); обратно же, исходя из такого вот допущения, Собственник, стало быть, - тот, кто «глобально» сей предоставленный мир потребляет (для кого «мир дан» - Фихте), а потому только он с полным, мол, основанием, что называется, и есть «Князь мира сего».

В мифологемах художественного творчества Константина Васильева современный ему зритель неожиданно для себя словно бы и обнаруживал именно нечто ассоциативно подобное этому, - т.е., практически нестандартную по тем временам, явно метафизическую трактовку образа действительного Хозяина жизни. Перед многоликим советским ценителем живописи внезапно предстал тогда на полотнах провинциального мастера некий тип решительного героя, качественно по-иному, нежели представляла официальная идеология, относящегося к миру субъективной и объективной природы своего бытия.

Назад Начало 2 3 4 5 6 7 9 10 Вперед